|
Hачиная года с 89-го духовная жизнь России с тупой неуклонностью поползла под знак нарастающей апатии. Последние ежи удивленно осознавали, что все интеллектуальные причитания на тему некоего бегства из рок-среды экзотических птиц Большой Культуры, заброшенных туда «застойными временами», оказались оче- редным мифом. «Круги своя», на кои эти птицы, согласно версии В. Мурзина, должны были вернуться, внимательное око практики не обнаружило.
В литературе, театре, прямом и параллельном кино, рок-критике, только что не сортирных граффити творилось одно и то же: ярое рвение как можно дороже запродать накопившийся за годы подпольной неподкупности моральный капитал. Брезгующий движением наверх «перманентный андерграунд», с демонстративной стойкостью отвергающий посулы власть имущих, утратил заветную органику подполья времен расцвета, будучи вынужден искусственно стилизовать внутри себя заветную ауру нонконформизма. С крахом трактовки рока как «молодежного искусства социального протеста» многие перестали видеть в нем «больше, чем музыку». Эстетов потянуло на любимый формализм, в самом светлом случае сдобренный легким налетом психоделии. Из «экзистенциальной плеяды» постдемократической эпохи на удивление вперед и вперед продолжал двигаться лишь столь на первый взгляд однозначный Егор Летов. Об остальных (Янка, Hик, Рома Hеумоев) говорить по разным причинам совсем слож- но. Во всяком случае за последние два года ничего им равноценного не появилось — если не считать предмет данной статьи.
|
